15 (28 по новому стилю) мая в городском кинотеатре «Колизей» открылся организованный местным Земским собранием съезд представителей кооперативных организаций. Среди 300 участников форума было и 18 представителей потребкооперации губернии. Для города это было мероприятие невероятного размаха, которое по вниманию прессы конкурировало разве что со сводками с фронтов Первой мировой войны. Решения съезда стали отправной точкой создания губернского союза потребительских обществ.
Такое незначительное число представителей потребительских обществ, которые 110 лет назад прибыли в Вятку со всех концов огромной губернии, имеет логичное объяснение. Большинство участников представляли ссудо-сберегательные товарищества, которые по законам того времени фактически были подразделениями органов местного самоуправления.
Другое дело потребительская кооперация. Для открытия потребительского общества требовалось специальное разрешение губернских властей, которое давали далеко не всем. Власти тщательно проверяли инициаторов на наличие определённого уровня подготовки и в первом приближении выясняли, какой бизнес-план хотят реализовать кооператоры.
Тем не менее, к 1 мая 1915 года в Вятской губернии (современная территория большей части Кировской области, Удмуртии и части Татарстана) было зарегистрировано 106 (90 уже вели деятельность, 16 только получили разрешение) потребительских обществ. Они объединяли почти 7000 пайщиков.
В обзорной статье, которая предваряла съезд земские деятели с некоторым удивлением отмечали, что потребительская кооперация в губернии весьма неплохо развивается даже «без всякого руководства со стороны общества». Здесь нужно пояснить о чём идёт речь. В начале XX века в России сохранялись очень мощные пережитки старого феодального общественного уклада. «Образованный класс» или интеллигенция хотя всеми силами и старались дистанцироваться от дворянской аристократии, но крайне пренебрежительно относилась к простому народу, в первую очередь к крестьянству. Народ для этих деятелей был настолько «тёмен», что разговаривать с ним можно было только с высока, это был лишь объект для внедрения леволиберальной идеологии.
Именно поэтому курировавшие кооперацию муниципальные чиновники в программе пленарных заседаний съезда чуть ли не половину времени отвели обсуждению «народных тягостей» и «кооперативного просвещения». Часть участников съезда, в первую очередь священники (они активно участвовали в кооперативном движении начала прошлого века) вынуждены были открыто выступить против огульного очернения действительности. Впрочем, им быстро указали на «место», а либералы продолжили произносить свои бессодержательные и пафосные речи.
Другое дело заседание секций. По крайней мере, в секции потребкооперации обсуждались вполне конкретные вопросы, которые и сейчас (с поправкой на прошедшие с того времени 110 лет) вполне могли бы быть вынесены на рассмотрение советов или правлений: организация учёта, страхование товаров, получение льготного кредитования потребительских обществ, совместные закупки. Кстати, именно последний пункт стал основой для создания спустя два года губернского союза потребительских обществ.
Здесь снова требуется исторический экскурс. На этот раз в юридическую и политическую практику поздней Российской империи. Правительство (вполне заслуженно) считало кооперацию местом повышенного идеологического влияния социалистов и поэтому, даже разрешив регистрацию потребительских обществ на уровне губернии, всячески препятствовало формированию союзов. Их можно было создавать, как сейчас бы сказали, только в режиме «регуляторных песочниц, по специальному решению правительства. Заявления на регистрацию годами лежали без движения в петроградских министерских кабинетах. В огромной стране действовали лишь единицы потребсоюзов.
Ситуация изменилась лишь с началом войны. Инфляция и потребность в закупках крупных партий продовольствия для резко выросшей в результате мобилизации армии показали достоинства кооперативных союзов в решении этих задач. Лидеры кооперативного движения империи активно лоббировали законодательное решение этой проблем объединения. Именно в таком виде вопрос ставили приглашённые в Вятку на кооперативный съезд столичные гости.
Естественно, за создание потребсоюза ратовали и местные либеральные деятели, для которых он был широкой площадкой для революционной пропаганды, которая скрывалась за формулировкой «организации кооперативного просвещения народа». Но у реальных кооператоров возникал резонный вопрос: «В чём практический смысл такого объединения?» И этот вопрос прозвучал на съезде.
Приведём его в виде цитаты из газетной статьи того времени:
«Просит слова типичный представитель деревни, и изложив мытарства их местного кооператива при закупке … товара, неожиданно обращается к председателю с следующим вопросом:
– Можно ли нам обращаться в союз по этому делу?
Ему разъясняют, что союза ещё нет… [далее следует длинная высокопарная сентенция, подчёркивающая снобистское отношение интеллигентов той эпохи к простому народу].
– Я знаю, что союза нет ещё, — отвечает деревенский кооператор: Но, ведь, он же будет!.. Можно нам тогда обратиться в союз по этому делу?»
Действительно, практической целью создания союза потребительских обществ в то время была именно совместная закупка на выгодных условиях товаров для маленьких потребительских обществ. И решение о создании кооперативных союзов стало главным реальным итогом первого съезда вятских кооператоров.
Спустя несколько месяцев в октябре 1915 года в Вятке было подписано соглашение о формировании «товарищества кооперативов по посредничеству». Пока что это была не полноценная организация, а только договорное объединение.
Документы о создании фактического предшественника Кировского облпотребсоюза «Вятского губернского союза кооперативов» пролежали на столах чиновников ещё полтора года. Они были подписаны губернатором только в июле 1917-го. Но произошло это уже после Февральской революции.